.. Поддался вновь вселенской грусти и ею обращён в раба,
нарушил локон тёмно-русый святую безмятежность лба;
мой бог, не бойся, не остынет к утру очаг, рука – к руке,
ещё не раз ты встретишь имя – своё – в моём черновике;
поведай мне печали – божьи – не думай, что плечом хрупка,
и мне с тобой грустится тоже, когда багряная река
мелеет спешно, обнажая кривые остовы дерев,
точны зловещие кинжалы холодных ливней.
.. Подперев
щеку ладонью, я внимаю твоим размеренным речам,
пока тяжёлые туманы в низинах пасмурных горчат
и ноют спутанные ветки окостеневших чёрных крон;
встревожит колокол рассветный озябших галок и ворон...
..
А ты – уснёшь легко и тихо, когда ленивая заря –
в оттенок поздней костяники – окрасит утро октября.

_______________
Тюм. Октябрь 2010, «Наития»