|
..
Речные ракушки вминая в песчаный край,
брести по воде,
прозрачность её тревожа,
свободное небо в лёгкие набирать,
и помнить о том, что где-то ты дышишь тоже,
глядишь на иное солнце,
на облака
иные, а, может, — на копии;
..
низко склонившись, заросли тальника
в заводи космы топят —
нечёсанные, нестриженные —
чайки ахают укоризненно.
..
Играют стрекозы в салочки,
зависнут, замрут задумчиво —
точно глаза русалочьи
им в ряске зелёной чудятся —
вот они и всматриваются,
вглядываются пристально.
..
Золотое марево
над рекою чистою;
облака-кочевники — над рекой неспешною,
солнце подхватившие, солнце уносящие,
гнутся травы гибкие, травы прибережные;
..
ветлы пригорюнились у купели яшмовой,
водомерка юркая вспарывает озеро,
в камышовой вотчине плачет птица малая,
эхо длит над берегом звон крыла стрекозьего;
..
к золотому синему примешали алого.
..
пион полуотцветший столь навязчив
в густом амбре,
где горечь, сладость, гниль
смешались, — грязно-розовый, горячий
цвет сбился в комья на земле, они
истошно прели — приторно и пряно, —
пока стекала медленная медь
на запад,
и — лимонницей с поляны —
порхала смерть.
..
желтел и чах травинки стебель узкий,
ладонь листка — протянутая — сохла;
зависнув сонно в мареве июньском,
саму себя рассматривала в стёклах
верандных окон стрекоза,
казалось,
вместили крылья сотни радуг пришлых,
и — с отраженьем встретившись глазами —
она в испуге пряталась за вишни.
.. Ставни зыбкие с ромбом в серёдке
обрамляют оконный прищур —
то лукавый, то ласково кроткий —
тот, который упрямо ищу
в городских застекольях — мелькнёт ли
что-то близкое, знак ли подаст;
..
у пруда тальниковые мётлы
с неба звёзды смахнули — вода
расступилась, чтоб тут же сомкнуться
крепче прежнего, — рябь расплылась,
тонко звякнули белые блюдца
полусонных кувшинок;
..
пылал
мак садовый на фоне шафрана —
и роскошество алое жгло,
пах жасмин удушающе пряно,
и молочные мальвы в стекло
засмотрелись — как в зеркало — статью
благородной своею гордясь;
..
стриж кроил золотое — метался
низко-низко, как будто дождя
обещал всем к полудню, но зноем
обдавал редкий вздох ветерка;
..
подбирая волну за волною,
пела синие песни река,
конь, коснувшись холодного, фыркал,
шумно воду тянул, мордой тряс,
и, пугливо шарахаясь, рыбка,
зарывалась в придонную грязь;
..
по макушку облитая солнцем —
млела липа и пышно цвела,
то и дело, июльские соты
наполняла трудяга-пчела;
..
разморённые вялые кроны
жалит крыш раскалённая жесть,
в ряд по колышкам — банки, бидоны
по старинке развешаны;
здесь
отзовутся радушно ступеньки,
вслух дотошно шаги перечтя;
..
враз синицы, затейливо тенькнув,
с облюбованной ветки взлетят
и растают — как не было вовсе —
стихнет гомон, и эхо — за ним;
..
растушёваны абрисы сосен,
день июльский протяжно звенит,
увязая в меду разогретом,
как попавшая в чашку оса;
..
бесконечное — тянется лето
и — ведро за ведром — небеса
достаёт из колодца-темницы
и разносит по сельским дворам:
полетит в вышину — точно птица —
и обратно вернётся журавль,
скрипнув горько, замрёт — одноногий,
провожая с тоской облака;
..
подорожник у пыльной дороги,
голубая тесьма василька
вдоль овса,
красный клевер с пыреем —
на лугах, и кислицы костёр
перелесок осиновый греет —
щедр июль и в забавах хитёр.
..смарагдовым сумраком манит лесок,
невидимой птицы звенит голосок
так нежно, что в горле комок — не сглотнуть,
и сердце — расслышав — толкается в грудь
едва ощутимо, вот-вот и — замрёт,
пока невеликая птаха поёт
понятно и просто о самом родном —
про тёмный колодец, калитку и дом
бревенчатый, холод таящий в сенях,
где брус над высоким порогом меня
учил всякий раз: заходя, поклонись!.,
и, зонтиком пряным свисая, анис
шуршал от — влетавших в окно — сквозняков,
и утро пропахло насквозь молоком,
полынью, ромашкой; пой, птичка моя,
и есть ли — красивее наших — края?
..
вскипает рубиновый клевер в лугах,
зависла над рожью густой пустельга,
полёвку в колосьях приметив, — нырнёт
и без вести канет с добычей; огнём —
как жалящей вицей — хлестнёт по плечам
июльское солнце, вода горяча
хоть в речке, хоть в чане чугунном — боков
крутых и калёных не тронуть рукой;
..
вздохнул над поляною жаркий июль —
и разом со всех одуванчиков сдул
косынки, легчайшими стайками ввысь
вспорхнули они — с облаками слились.
..
— Ле-ето, — ветер выдохнул-опалил;
точно угли раздули и разожгли —
щебень острый у берега раскалён,
шикнет резко, как только одна из волн
тронет, тут же сбежит от него, смеясь;
речка — словно сверкающая змея —
в ярком солнце чешуйками шелестит:
— Ты со мной не балуйся, не шути...
..
Деревья ветвями раскидистыми сплелись,
просветы дымные от неба и до земли —
развешан шёлковый в искорках мелких тюль —
июль...
..
— Мой кареглазый, стану тебе рекой —
времени, жизни, судьбам наперекор,
травницей,
птицей в чуткой твоей руке,
запахом леса в утреннем сквозняке,
вспомнишь ли в синих сумерках джакаранд?
..
Жара...
Божья коровка с твоей руки — на мою,
весь этот мир я заново узнаю
по гибкой травинке, по клеверным узелкам,
ромашковым россыпям у солнечного леска,
лютикам броским, черничному холодку,
по отголоскам насмешливого «ку-ку»,
взвеси лучистой из пуха и паутин,
птичкам, насвистывающим ласковое «летим!»,
по лету и лугу, бабочке над овсом —
перебираю, перепеваю всё,
а ты улыбайся и сказочницей зови;
..
в любви
видится всё иначе — насквозь и вдаль;
высветлеет, растает моя печаль.
Вспомнишь ли, если за окнами задождит,
взгляда лукавого солнечный жадеит?
..
..
В зените август — солнца медный шар
ещё тяжёл и щедро пышет жаром;
в бордовом позднем маке, чуть дыша,
сплетает сеть паук, но острым жалом
разрежет нити шмель, стряхнёт пыльцу,
на свет — смешно и неуклюже — пятясь.
Румяный август яблокам к лицу —
не счесть на щёчках красноватых пятен;
..
листва — грубее, в радужках стрекоз
всё больше — сплин и дрёмы поволока;
лиловый дым над медленной рекой.
Сквозь дрожь и рожь темнеет тропки локон;
..
день стар, но вечер — беспощадно юн,
застыли чуть серебряные мушки
у лебеды;
гороха плети вьюн
обнял легко, а ветер погремушкой-
стручком трясёт — горошины сухи;
в ресницах жёлтых — маслянен и чёрен —
зрачок подсолнуха,
свернули лопухи
в тугие свитки листья.
Даже корень
крапивы жжёт — до волдырей и слёз,
малину для себя приберегая;
покатится, как мячик, под откос —
пролесками, полями, берегами —
за кромку горизонта солнце.
..
Всклянь
налиты сумерки разбуженной полынью,
луна — ленива, виснет, оголя
щербатый бок, и луч спускает — длинный —
до темноты, до веток и плодов,
ощупывает яблоки,
хохочет —
и вдруг — роняет громкое одно
в подол притихшей
августовской
ночи.
..
перезрелой смородины тусклые кисти —
бродят в лопнувшей ягоде пряные соки;
паутинною нитью — непрочной, искристой —
перевязаны ветви, — у яблонь высоких
незавидное бремя, и паданцы часто
вниз летят вперемешку с пожухлой листвою,
и, бока оцарапав, о землю стучатся —
вдруг откроют?
..
червоточины след под травинкой прилипшей,
бок распорот сучком, тёмных трещинок сетка:
у крыжовника — три, два — под шумною вишней,
а одно накололось на нижнюю ветку,
остальные нашли уголки понадёжней —
прелых яблок в саду аромат нескончаем;
не земля — барабан, перетянутый кожей, —
застучали...
..
пахнут яблоком волосы, губы, ключицы;
нет волшебней ночей, и луна-ворожея
в воды тёмные светом по капле сочится,
низко-низко зависнув; соломинкой шею
тронешь ласково — так мотыльки задевают
еле-еле крылом и сливаются с небом;
даже имя своё я с тобой забываю:
может, Ева?
..В лебеде увязает калитка —
петли ржавые; медлит рука —
жду, что бабушка громко окликнет:
— Что ж ты, милая? Шибче толкай!
Плотно сомкнуты синие ставни,
дверь подпёрта чугунной клюкой,
мне домишко в наследство оставлен:
деревенский приют — городской;
..
печь в углу с задымлённой заслонкой,
пол дощатый не крашен, не мыт;
паутиной — прозрачной и тонкой —
занавешена полка; гремит
в такт шагам, ударяя соседок,
чашка белая в красный горох;
ненасытною молью изъеден
полубархатный полог; порог —
словно горб, безобразный и грубый —
весь в занозистых трещинах, мне
и рубцы небелёного сруба,
и засохший цветок на окне
больно душу царапнут — поплачем
чуть попозже — светло и легко,
я по крови, по мысли горячей
никогда не была городской;
..
запах свежести — извести едкой
подсинённой; до скрипа чисты
половицы и стёкла, салфетки —
под сервизом, в кувшине — цветы,
укачало весёлые шторы
на прохладной волне сквозняка;
я не гостьей — хозяйкою — споро
старый дом прибирала к рукам —
приручала, баюкала — чуял:
не бесхозный, не кинутый — мой;
птицы — с места на место — кочуют,
чтоб однажды вернуться домой;
..
вечер выплеснул солнца остатки
прямо в окна избы, что в конце
тесной улочки; рябью закатной
синь подёрнута, и в хрипотце
галок грающих — сумрак и смута,
с гнёзд сорвавшись, примкнули грачи
к тёмной массе. И ночь — бесприютна,
и все те, кто остались в ночи;
..
как чудно и таинственно в чане,
где вода налита до краёв,
точно небо ночное, качаясь
в нём, до сути своей достаёт;
точно звёзды — не звёзды, а — камни,
угодившие прямо на дно,
в это чёрное зеркало кануть
и луне молодой суждено;
..
рассветает туманно и зябко,
размывает над соснами тьму;
то порожними вёдрами звякнет,
то протяжно-приветливым «му-у»
оглушает и будит округу,
отголосками тянется вдаль —
до невставшего солнца и луга,
до полей, перелесков, туда,
где в прохладе густеет черничник
обдавая лиловым дымком;
..
ах, ты, сердце-сердечко синичье,
ты у певчего горла — комком,
часто бьёшься, и — гулко, и — тесно,
не утишу, не спрячу сама;
голос дан не для плача — для песни,
колокольня в деревне — нема,
щебечи и высвистывай радость,
боль сама о себе пропоёт;
где черничник вздыхает прохладой —
там вздыхает и сердце моё.
..
Соломенный август в снопах почерневших
допреет под утро — дымком сладковатым
подёрнется поле; сквозь редкие бреши
в густых облаках — нависающих, ватных —
то свет промелькнёт, то кусок голубого,
а после — затянет, завесит, забелит;
..
дождь снова найдёт для себя веский повод,
и время улиткой сползёт еле-еле
с полудня на вечер — бессолнечный, блёклый,
где маетно-сонно, где всё — так некстати,
и ветер, дождинки сдувая со стёкол,
корзинку для яблок по саду покатит.
.. То ли сон, то ли стон, то ли — долгая песня:
хочешь — птицей лети, хочешь — бабочкой бейся
о прозрачную высь в голубеющей раме;
солнце выспалось и зашагало дворами,
расплескалось вокруг, день — до донышка ясен,
кушаками двух рек тихий край подпоясан —
то ли песня моя, то ли — долг непосильный;
в хороводе берёз заблудились осины,
с краю ласковый клён — века нового сверстник,
и от ветра тайком ветки наскоро крестят
неприкаянный лоб, несклонённую спину;
..
сиротливые домики взглядом окину,
вместо сердца в груди — точно камень горячий,
я и грусть не сморгну, я и жалость не спрячу,
тяжко жить, но ещё тяжелее — прощаться,
шепчет всякая щепка вослед: возвращайся;
..
колокольная речь из села по соседству
разбавляет рябиновой рощи беседы,
на высоком стожке солнце чуть прикорнуло;
каждый листик ликует в саду: ты вернулась!
Распевается день высоко в поднебесье:
хочешь — птицей лети, хочешь — бабочкой бейся.
|
|