А дальше – пробел. Нежелание с невозможностью –
славная парочка – на руку, как говорится.
Кто-то скажет, мол, осторожничает,
и намекнёт прозрачно на то, что уже за тридцать.

Кто-то кому-то о ком-то – так и живут-дышат,
так коротают вечность, того же и ждут от нас.
Всех – это громко, может, и был да вышел,
так, что теперь не вспомнить ни рук, ни глаз.
..
И сейчас, умножая молчание на молчание,
закрываю лицо ладонями. Как же больно.
Имя твоё качала бы и качала бы,
словно дитя безгрешное – ласково и с любовью.

Словно дитя нежности, дикого сумасшествия.
Счастье моё нежданное, благодарю искренне:
столько воскресло женского,
чуткого, материнского.
..
Вниз по стене. Даром, что стойкая, закалённая –
столько впустили горестей эти глаза зелёные.
Зеркало чёрно-белое мне на прощанье выдумай,
чтоб этой жуткой зелени я никогда не видела.
Там и болота топкие, там и травинки жалкие,
осень плутает тропками, черти поют с весталками.
Впрочем, какая разница.
Это, возможно, знаково:
в зеркало глядя, раниться.
Глаза у нас одинаковы.
Те же болотца липкие, те же шальные искорки.
Я ли от боли всхлипнула, выпь ли надрывно вскрикнула?
..
Господи, помолчи со мной. Долго и по-отечески,
помнишь ли, чтоб просила я? Видел ли в доме свечечки?
Била строкою хлёсткою, Ты, как умел, оправдывал.
Я и смирилась: поздно мне. Ты, как умел, порадовал.
Радость ли это, Господи? И отвечаю: больше чем.
Всё, что Тобою послано, принято мной по-божески.
..
Только стихи изломаны – страстные, незнакомые.
Будто бы не успею я – складываю и комкаю.
Я задыхаюсь, Господи. Радость ли это? – больше чем.
Хватит пылиться в обществе прочих стеклянных кошечек.
Может быть, там, на полочке я и сверкала глазками,
может, считалась хрупкою, может, казалась ласковой,
прежде всего я – дикая, прежде всего – вселенная,
Господи, не храни меня! Господи, не жалей меня!
Может быть, там, на полочке я и была царицею,
скучно всё это, Господи, да и уже за тридцать мне.
Имя его укачивать. Счастье ли это? – Больше чем.
Столько ночей растрачено. Скоро и эти кончатся.
..
Синдром понедельника. Белый холст. Белый лист.
Хватило на семь минут и опять – тоскую.
Обессилев, сползаю медленно.

«Жду. Лили.»
Дочитаешь, допьёшь, досмотришь меня.
Докуришь.

Спой меня. Я же - песня.
Разговори.
Не умножай молчание на молчание.
Разве не для цариц выдуманы цари?
Разве не слышал: имя твоё качала я?

Необъяснимо, но слышишь меня.
И вот
я оживаю
от голоса
твоего.

__________________